Все зоны стали калошами: Владимир Осечкин - о новых порядках в колониях

Создатель портала "ГУЛАГу.нет" Владимир Осечкин, вынужденный бежать на Запад в 2015 году, рассказывает о бунтах, жестокости и убийствах заключенных и о новой иерархии в колониях, где бал правит ФСБ.

Владимир Осечкин рассказывает в интервью на ютюб-канале Марка Фейгин (видео тут) о бунте в Иркутской колонии номер 15, о садистах в системе ФСИН и о новых порядках в российских тюрьмах: 

"Я начну с частного и потом перейду к общей ситуации. 

Я опубликовал официальный ответ ФСИНа, которая после наших заявлений и проверок признала, что в Иркутской колонии номер 15 сводный отряд спецназа ГУФСИН применил насилие и спецсредства против 415 осужденных. Впервые за всю историю последних 15-20 лет ФСИН открыто применяет грубую физическую силу в отношении сотен заключенных. Фактически не было никакого отделения бунтующих от небунтующих. Всех, кто принял участи в массовой акции протеста в Иркутской колонии номер 15, подвергли жесточайшему избиению. Били всех поголовно, и часть кадров нам удалось опубликовать. Там били нещадно людей, которые сидели на полу, руки за голову, хотя они не оказывали неповиновения, они выполнял все приказы, садились на землю. Их очень жестоко били, и было слышно, как они хрипят, когда их били, как от этих ударов разбиваются внутренние органы. 

Почему это произошло в Иркутске? В начале марта Владимир Путин назначил начальником Иркутского ГУФСИН полковника Леонида Сагалакова. В отношении него мы проводили неоднократно антипыточные расследования и публиковали уже несколько лет подряд. 

Сначала это было в Хакассии, он был там первым заместителем начальника УФСИН Хакассии. Нужно сказать, что Хакассия – очень жестокий регион по пыткам и содержанию заключенных. Потом Сагалакова перевели на повышение, он стал начальником УФСИН Брянской области. Мы об этом делали документальный фильм и помогаем семьям убитых, которых убили в пыточной колонии номер 6. 

Вновь прибывших заключенных начинали сразу избивать сразу по выходе их из автозаков. Их ставили в г-образную позу, заламывали за спину руки, проводили через коридор и пинали с двух сторон руками и ногами. Избиения продолжались в обысковых камерах, видеокамеры наблюдения специально отключали, видеорегистраторы отключались. Фактически с первых часов действовала пыточная система, которая направлена на то, что сломать человека и превратить его в послушного биоробота. Если человек поднимает глаза и пытается запомнить тех, кто его мучает, его убивают. Так произошло 8 декабря 2019 года, когда Романа Сарычева, которого привезли в колонию номер 6 Брянского УФСИН, убили в первые два часа его нахождения в колонии. Мы сейчас помогаем его семье, добились возбуждения уголовного дела, потому что от факта убийства не отвертеться, есть следы пыток, разбиты внутренние органы, кровоизлияния мощнейшие. Но под стражей только один майор Шевцов, остальные причастные к пыткам и убийству не привлечены к уголовной ответственности...

Поэтому понятно, что произошло в Иркутске...В ответ на жесткие методы заключенные начали протестовать против избиений, акция протеста переросла в бунт, который закончился жестоким кровавым месивом, в котором пострадали более 400 заключенных. 

К сожалению, после медведевской оттепели сначала пришел генерал ФСБ и ФСО Корниенко, который семь лет возглавлял ФСИН. За эти семь лет ФСИН стал полным придатком ФСБ. Если конкретно, в ФСБ России есть управление «М» и в нем второй отдел, который полностью курирует всю Службу исполнения наказаний. Фактически оперативники ФСБ являются начальниками даже по отношению к начальникам региональных управлений ФСИН. Чекисты контролируют оперативную обстановку, а оперативники Главного оперативного управления ФСИН – подчиненные оперативников Управления «М» ФСБ России. Поэтому что в ФСБ решат в отношении того или иного человека, то оперативники ФСИН и реализуют. 

Что касается представителей криминального мира, «смотрящих», «положенцев», «воров в законе», оперативники ФСБ взяли их под свой контроль. Если 10 лет назад говорили о разделении на «красные» и «черные зоны», когда первые контролировали администрация колонии, а вторые – криминал, то теперь все колонии стали одинаковыми. Я их называю «калошами». Снаружи они «черные», а внутри – «красные». Наружу сохраняется миф о иерархии в колонии, когда наверху находятся «положенец» и «смотрящий», а в самом низу находятся «опущенные» и «обиженные», а между ними находится основная масса, и криминалитет может перевести любого заключенного на самый низ иерархии. Но это миф. Таких зон не осталось. Есть режимные зоны, где есть секции дисциплины и порядка. Но большинство превратились в «калошу», потому что через нее гораздо удобнее управлять основной массой заключенных. Зоны с сильными секциями дисциплины и порядка, где администрация руками активистов бьет, пытает, насилует осужденных – это достаточно скандальная история. Она привлекает внимание правозащитников, журналистов, членов ОНК. И даже если в России действует цензура, а ОНК все подконтрольны, все равно такие зоны привлекают внимание. Посмотрите на московские следственные изоляторы. Здесь невозможно сделать режимного следственного изолятора, потому что здесь под боком Генпрокуратура, Следственный комитет, Путинский совет, журналисты под боком. Поэтому здесь реализована «калоша». Вызываются положенцы, им говорят: либо мы тебя отправляем по этапу, и тебя там опускают, снимают на видео, и ты не человек, либо ты выполняешь наши поручения. 15, 20, 30 лет назад оперативникам нужно было проводить сложную агентурную работу, чтобы никто не знал, что «вор» ходит не а адвокату, а к оперативнику. Теперь зоны и тюрьмы наводнены мобильниками, и теперь можно писать сообщение «маме», «тете» или «любимой женщине», а на самом деле, это контакт с оперативником. 

Эта негативная тенденция распространяется. Чекисты, особисты стали намного умнее, чем во времена ГУЛАГа. И мы эту систему называем современным ГУЛАГом, потому что и тогда эта система использовалась против политических заключенных, против обычных людей, чтобы их унизить и встроить в эту систему. Ив принципе, то же самое происходит, потому что любой человек на свободе в России понимает, что он может оказаться в тюрьме. А если он оказывается в тюрьме, перед ним социальный лифт. Наверх ему не подняться никогда. Он либо остается в основной мужской массе, либо если на него есть заказ от оперативников криминалитету, его начинают унижать и опускать. И к сожалению, в российских тюрьмах и колониях есть каста людей: которых называют «обиженными» или «опущенными», которыми не интересуется никто, ни правозащитники, ни журналисты, ни прокуроры не занимаются этой проблемой. А она есть. И каста тоже есть. Среди заключенных существует животный страх, что тебя могут, унизить, опустить, изнасиловать, и ты окажешься в самом низу, и этих людей даже никто не посещает. Правозащитники к ним не приходят. Прокуроры не обращают на них никакого внимания. У этих людей нет прав вообще. Теперь тюремная система – это ГУЛАГ 21-го века. Только у спецслужб самые современные технологии, и они могут все. Они контролируют следственный комитет, прокуратуру, суды. И дальше открыта дорога к полнейшему произволу.